Гуси, гуси… Повесть о былом, или 100 лет назад - Евгений Пекки

– Извини, Машенька, что с опозданием, дел дома – невпроворот, но лучше поздно, чем никогда…

– Ой, Грунюшка, хорошо-то как, что пришла, – бросилась к ней на шею Маша. Они расцеловались, и молодая женщина сняла с себя цветастый платок и запорошённый снегом расшитый полушубок. Подарила она Манечке пять золотых рублей. Ей место тут же освободили, и она села на скамью рядом с невестой.

– Чего, девушки, грустим? Не на чужую сторону, Манечка, тебя выдаём, стоит ли печалиться? Жених у тебя видный, любит тебя. Мамаша у него, конечно, не сахар, но и не зверь какой. Да и Митя тебя в обиду не даст. Если что, ты у меня поспрошай, что и как. Я тебе всегда подскажу. Вытри-ка слёзы да налей мне наливочки, выпьем за твои девичьи проводы.

Девушки зашумели, задвигались. Кто наливочки себе налил, кто чаю из самовара. Выпили по рюмочке, Маша вытерла слёзы и заулыбалась.

– Спасибо за подарок, Грунюшка. Расходов-то больно много. Отец уж хотел кобылку продавать, чтоб взнос на свадьбу сделать, а тут и обойдёмся.

– Да что ты, Манечка, что говоришь-то? Если не я, кто вас выручит? Кто вам меня роднее? Ты лучше послушай, как мне этот золотой достался. Да и вам, девчата, интересно будет, не всё же песни грустные петь…

Дело было летом пятнадцатого года, в середине июля. Барин наш, Валерий Николаевич, приехал отдыхать в поместье, а с ним барыня с двумя детьми. Сын его, Аркадий – гимназист, восьмой класс как раз окончил, с сестрой Леночкой, тоже гимназисткой, только пятого класса, в этот раз вместе приехали. У детей летние вакации были. Ещё гувернёр с ними, Мироныч. Со станции их Сергей и Андрюха Варенцовы привезли.

Отдыхали они по-простому. Кухарничала у них Стеша, жена управляющего имением. Они Серёжу и наняли в конюхи, с его лошадями. Платили хорошо, а работы немного. Это ведь не в извозе, чтобы целыми днями пропадать. С утра он со Стешей – на рынок, а управляющий, Василий Семёныч, всё вслед им глядит, глаз не сводит. Известно, догляд нужен. Дело молодое. Серёже ведь двадцать стукнуло. Стеше двадцать два, это ж боле, чем на двадцать годков, разницы-то у них с мужем было, вот он мрачный и ходил, пока они на рынок ездят. Вернутся, а он потом к жене всё приглядывается, как кот на мышь, всё глаза прищуривает. Да ладно, бог с ними, обоими. А я для продажи на рынок большую корзинку зелени каждое утро ношу. Вот и пришло мне в голову – чего на рынок ноги бить, когда до барской усадьбы рукой подать. Они на рынок как-то уехали, а я с корзинкой-то в усадьбу и подалась. Василию Семёнычу свою задумку и обсказала:

– Глянь, – говорю, – уважаемый. Ведь зелень моя не хуже той, что Стеша с рынка привезёт, а то, и посвежее будет, а цену я даже пониже могу взять. Вам, опять же, лошадей зря гонять не надо, а то, говорят, овёс всё дорожает. Али не ровён час, в дороге, что может случиться, греха не оберёшься…

Управляющий намёк мой сразу понял. Глазами сверкнул, но ничего не сказал.

А через четверть часа пара серых в яблоках лошадей, запряжённых в тарантас, подкатила. Раскрасневшаяся Стеша сидела рядом с Сергеем, с корзиной зелени и овощей на коленях. Муж её сразу выложил овощи на скамью и придирчиво осмотрел укроп и петрушку, лучок зелёный и огурцы, томаты да синенькие, морковь да фасоль. Каждый овощ, каждую травку он с моими сравнивал. А я-то уж постаралась, чтоб у меня не хуже было. Всё только с грядочки, да родниковой водой обмыто. Потом про цену поинтересовался, а когда я против рыночной цены на две копейки скинула, вовсе посуровел и объявил своё решение:

– С завтрашнего дня на рынок за зеленью ездить не нужно. Груня всё принесёт. А ежели, мяса или рыбы, нужно будет купить, сам съезжу.

Тут и я голос подала:

– Понадобится, так я вам яичек свежих, али молочка там, а то сметанки – тут же поднесу. Только вы заранее скажите, к утру всё для вас, Василий Семёныч, будет, в самом наилучшем виде.

Стеша, аж, зубами скрипнула, со злости. Известное дело, у неё, кроме кухни да посуды, невелики развлекушки. На рынке хоть можно с товарками словом перекинуться, новости какие узнать. А тут сиди взаперти целыми днями. Но это уж её забота. Серёжа на меня тогда взглянул с улыбкой, а я домой засобиралась.

Конец ознакомительного фрагмента.